_
Выслушав мои соображения, Владимир Ильич заявил: «Тогда пойдем мы в Смольный». Я его стал отговаривать от этого плана, доказывая всячески, какой большой опасности он себя подвергает, если кто-нибудь его узнает. Не понимал я тогда, что совершаю преступление по отношению к революции, отговаривая Владимира Ильича ехать в Смольный…
Владимир Ильич с моими доводами не согласился и категорически заявил: «Едем в Смольный».
Для безопасности решили все-таки замаскироваться. Поскольку имелась возможность, переменили на нем одежду, перевязали щеку достаточно грязной повязкой, на голову напялили завалявшуюся кепку. У меня было в кармане припасено на всякий случай два пропуска в Смольный. Пропуска были очень грубо подделаны: резинкой подчищены бывшие надписи и взамен их написаны несуществовавшие фамилии членов Петроградского Совета, причем чернила расплылись, так что явно бросалась в глаза подделка. Все-таки за неимением лучшего решено было пробраться с имеющимися липовыми пропусками.
Было уже около 8 часов вечера, когда мы вышли из дома и пошли по направлению к Сампсониевскому проспекту.
Минут через десять нас у самой остановки нагнал трамвай, шедший в парк. Трамвай был почти пустой. Мы взобрались на заднюю площадку прицепного вагона и благополучно доехали до угла Боткинской улицы, где трамвай сворачивал для дальнейшего направления в парк. Пошли пешком. У Литейного моста на Выборгской стороне на охране стояли красногвардейцы в порядочном количестве. Прошли охрану. Нас никто ни о чем не спросил. Дойдя до середины моста, мы заметили на другом конце его солдат Керенского. Это была также охрана, требовавшая у прохожих пропуска. Пропусков, конечно, у нас не было.
Солдат окружили рабочие и вели с ними оживленный спор. Владимир Ильич, заметив рабочих, которых не пускали через мост, все-таки решил попытаться пройти. Подошли к группе спорящих. Оказалось, солдаты требуют пропуска, а у большинства, так же как и у нас, таковых не было. По словам солдат, пропусками нужно было запасаться в штабе. Рабочие были возмущены и отчаянно ругали солдат. Мы воспользовались спором и прошмыгнули мимо часовых на Литейный проспект, потом свернули на Шпалерную и направились к Смольному.
Мы прошли уже порядочное расстояние по Шпалерной, когда навстречу показались два верховых юнкера. Поравнявшись с нами, они скомандовали: «Стой! Пропуска!» Я шепнул Владимиру Ильичу: «Идите, я с ними сам разделаюсь». У меня в кармане было два револьвера. В грубой форме я вступил с ними в пререкания, заявляя, что никому не известно о том, что введены пропуска, а потому и мы, дескать, не могли таковых своевременно получить. В это время Владимир Ильич потихоньку отдалился от нас. Юнкера угрожали мне нагайками и требовали, чтобы я следовал за ними. Я решительно отказывался. По всей вероятности, они в конце концов решили не связываться с нами, по их мнению, бродягами. А по виду мы действительно представляли типичных бродяг. Юнкера отъехали.
Я догнал успевшего уже отойти на порядочное расстояние Владимира Ильича, и с ним вместе мы пошли дальше.
Подошли к Смольному. У дверей его толпились люди. И вот тут выясняется, что пропуска членов Петроградского Совета, бывшие ранее по цвету белыми, переменены на красные. Это препятствие было уже похуже, к тому же в ожидающей толпе не было никого из наших товарищей. Толпа ожидающих возмущалась невозможностью пройти в Смольный. Я же возмущался больше всех и громче всех, негодуя, размахивал в воздухе своими «липовыми» пропусками и кричал, как это меня, полноправного члена Петроградского Совета, не пропускают. Я кричал впереди находившимся товарищам, чтобы они не обращали внимания на контроль и проходили, а в самом Смольном мы разберемся. По примеру карманников я устроил давку. В результате контролеры были буквально отброшены. Мы вошли в Смольный, прошли во второй этаж. В конце коридора, у окна, рядом с актовым залом, Владимир Ильич остановился, послав меня искать товарищей Сталина и Троцкого. Названных товарищей я разыскал и привел к Владимиру Ильичу.
Так как разговаривать в коридоре было неудобно, мы прошли в комнату рядом с актовым залом. В комнате посредине находился стол, по сторонам стола — стулья. Владимир Ильич уселся на стул в конце стола лицом к дверям зала; тов. Троцкий — справа, тов. Сталин и я — слева от него. Товарищи Сталин и Троцкий информировали Владимира Ильича о совершившихся событиях.
Во время разговора из актового зала, где проходило заседание Совета, вошли в нашу комнату три человека — сливки меньшевиков, лидеры их партии Дан и Либер, а с ними, кажется, Гоц. Один из них (кто именно — не помню) из пальто, висевшего здесь, вынул сверток, приглашая прибывших с ним субъектов закусить, так как у него, по его заявлению, есть булка с маслом, колбаса и сыр. Ведя разговор между собою, они совершенно не обращали на нас внимания. Взятый из кармана пальто сверток разложили на противоположном конце стола, за которым сидел Владимир Ильич. Развертывавший пакет поднял голову и тут только узнал Владимира Ильича, несмотря на его повязку. Страшно смутился, поспешно собрал свою снедь, и все трое, как настеганные, вышли в актовый зал. Этот случай привел Владимира Ильича в веселое настроение, и он от души хохотал.
Мы тоже вышли, отправившись в одну из комнат Смольного, куда к нам вскоре пришло много товарищей из руководящего ядра партии, приступив без лишних слов к делу — обсуждению создавшегося положения»
_
Иллюстрации:
репродукции картин художников
В.А. Кузнецов «Смольный – штаб Октября»,
А.И. Плотнов «В.И. Ленин идет в Смольный. 24 октября 1917 года»,
Е.А. Кибрик «Смольный. 24 октября 1917 г.».
